В ближайшее время Боливия планирует объявить о выборе иностранных партнеров для разработки своих запасов лития. Ранее предполагалось, что решение станет известно 15 июня, тем не менее оно было второй раз отложено. Внимание заинтересованных наблюдателей остается прикованным к этой теме: спрос на литий стремительно растет, а запасы в этой стране — одни из крупнейших на планете.
Боливия входит в так называемый литиевый треугольник на границе между Боливией, Чили и Аргентиной. Напомним, что добыча в Южной Америке осуществляется из содержащих литий подземных рассолов. Но если две последние страны добывают около трети от глобального потребления лития, то в Боливии объемы добычи пока символические. Отчасти это связано с прежней неудачной попыткой развить собственную добычу с опорой только на собственные силы. Отчасти — с тем, что в содержащих литий боливийских рассолах высока доля магния, что затрудняет извлечение самого лития.
Тем не менее оптимисты уже называют Боливию новой «литиевой Саудовской Аравией». Однако с учетом вышесказанного правильнее было бы назвать Боливию «литиевой Венесуэлой», учитывая, что извлечение лития здесь сопряжено с трудностями, как и в случае с добычей высоковязкой нефти в Венесуэле, хотя объемы такой нефти очень велики.
Любопытно: если посмотреть на данные статистического сборника BP, то мы там вообще не увидим Боливию в странах с крупнейшими запасами лития, хотя, к примеру, отдельно выделена Португалия с запасами всего 0,3 процента от мировых. Конечно, определенная субъективность в оценках в этом сборнике встречалась и ранее, но не исключено, что такой подход связан именно со сложностями в добыче лития. По иронии нефть Венесуэлы в этой статистике отражена в полной мере — в результате запасы черного золота в этой стране по версии BP оказываются больше, чем в Саудовской Аравии, хотя весьма вероятно, что полностью, в отличие от запасов королевства, они никогда не будут добыты.
Но вернемся к литию и Боливии. Вопрос допуска иностранных компаний имеет несколько измерений. Здесь важны несколько факторов: и экология, и экономика, и политика, так как местные жители остро реагируют на то, какие компании и на каких условиях будут участвовать в проекте. Не менее важно, что фирмы должны представить собственные эффективные нетрадиционные методы по извлечению лития.
Какие же компании претендуют на участие в добыче? Изначально в списке их было восемь. Два участника уже исключены, это аргентинская Tecpetrol, а также американский стартап EnergyX, его борьбе за право добывать боливийский литий еще в декабре The New York Times посвятила большой материал. Но не сложилось.
Итого в настоящее время на разработку претендуют шесть компаний, никто из которых ранее не участвовал в добыче лития в промышленных, а не экспериментальных объемах. Это еще один американский стартап Lilac Solution (кстати, в него инвестировали концерн BMW и фонд Билла Гейтса Breakthrough Energy Ventures), крупный китайский производитель аккумуляторов CATL и еще три китайские компании. А также — что главное для нас — компания Uranium One, принадлежащая «Росатому». Пока интрига сохраняется.
Как видно даже из вышесказанного, спектр интересующихся добычей лития компаний очень разнообразен. Кстати, пока рынок лития выглядит как олигополия — на пять компаний приходится три четверти мировой литиевой добычи. Это американские Albermarle и Livent (правда, литий они добывают в других странах), чилийская SQM, китайские Ganfeng и Tianqi.
Тем не менее можно выделить тенденции. Изначально добычей лития часто занимались компании преимущественно из сектора добычи и производства различных химических соединений, где литий занимал и занимает свою долю. Сейчас появляются компании, инвестирующие исключительно в литиевую добычу. Более того, Livent — это отсоединившийся в отдельную компанию литиевый сегмент химической FMC.
Кроме того, у связанных с литием компаний появляется интерес к вертикальной интеграции, то есть к участию во всей цепочке. Причем не только со стороны добытчиков лития, но и со стороны потребителей, что обусловлено высокими ценами на этот продукт. А крупнейшим потребителем здесь становятся производители электромобилей. В результате есть все основания предполагать, что как минимум некоторые производители электромобилей и (или) аккумуляторов постепенно планируют выходить на рынок лития и создавать вертикально-интегрированные холдинги по принципу «добыча лития и его переработка — выпуск аккумуляторов — непосредственно производство электромобилей». Это логично, ведь если в традиционном авто компетенции находятся в том числе в области сложной механической части, то в электромобиле все намного проще, так как он работает от электромотора. Но при этом аккумуляторная батарея составляет значительную часть стоимости. Приведенный выше пример с интересом CATL к боливийской добыче — одна из иллюстраций.
А китайский автопроизводитель BYD с фокусом на развитие сектора электромобилей рассматривает покупку литиевых месторождений в Африке. При этом ранее компания уже получила контракт на добычу лития в Чили.
Еще один китайский производитель электромобилей, Nio, объявил о создании аккумуляторных сборок собственной разработки, чтобы увеличить прибыльность и успешно конкурировать с прочими компаниями.
Напомним, что сейчас огромные аккумуляторы для электромобилей состоят из набора небольших блоков, часто это тип 18650. А сами 18650 выглядят как обычные аккумуляторы немногим больше «пальчиковых». Они хорошо знакомы любителям мощных светодиодных фонарей, которые обычно комплектуются одной или двумя такими батарейками. Подобные аккумуляторы стоят также во многих ноутбуках и других бытовых устройствах.
Между тем производители электромобилей могут просто покупать батареи на рынке — как, к примеру, Tesla приобретает аккумуляторы у Panasonic. Кроме того, у этих двух компаний совместное предприятие в США по производству литий-ионных накопителей. Сейчас появляются другие типоразмеры исходных небольших аккумуляторов, но суть остается прежней. А в апреле и Илон Маск допустил, что компании Tesla самой придется заняться добычей лития.
Соответственно, и «Росатом» оказывается в том же тренде, что мы описали выше: создается вертикальная интеграция — от добычи лития до производства аккумуляторов. Ведь в планах у «Росатома» строительство своей гигафабрики по производству литий-ионных аккумуляторов: уже к 2024 году в Калининградской области должно открыться производство мощностью 4 Гвт·ч в год. Это достаточно приличный объем по мировым меркам, на уровне 0,5 процента от ожидаемого к тому времени глобального производства аккумуляторов. Не так уж и мало, учитывая, что сектор аккумуляторов для нашей страны не является ключевым во всей энергетике.
Вне зависимости от решения в Боливии у России есть и запасные варианты по добыче у себя дома. Во-первых, «Росатом» и «Норникель» планируют совместно добывать литий из руд в Мурманской области, а на ПМЭФ уже прозвучали и предварительные оценки капитальных затрат — 90 миллиардов рублей. Во-вторых, есть проекты с использованием содержащих литий рассолов попутных вод при добыче нефти и газа, такие варианты обсуждаются для добычи в Иркутской области у «Газпрома» и Иркутской нефтяной компании.
Сейчас наша страна импортирует соединения лития, причем сама занимается доведением этого импортного сырья до необходимой для аккумуляторов чистоты. Напомним, что цены на литий за пару лет выросли в десять раз. Считается, что они несколько снизятся, но уже не вернутся к прежним значениям. Устойчивое повышение глобальных цен поддержит проекты российской добычи, даже если себестоимость окажется несколько выше, чем в других странах, специализирующихся на литиевой добыче.
